Сами боги

     
Григорий Лирсан. Может, это часть моего плана.

Эмери Уинфред. Проиграть?

Григорий Лирсан. Да. Уровень эндорфина в твоей крови изрядно повысится, и ты согласишься меня выписать прямо сегодня.

Эмери Уинфред (улыбаясь). Сомневаюсь.

В палату входит Антуанетта.

Антуанетта. В чём сомневаешься?

Григорий Лирсан. Нетти? (Переводит взгляд на часы.) Что-то случилось?

Антуанетта. Нет, всё замечательно. Была поблизости и решила тебя навестить. Так в чём сомневается дядя?

Эмери Уинфред. Что твоего отца стоит выписывать.

Антуанетта. А что, ещё остался какой-то риск?

Эмери Уинфред. Риск есть всегда.

Григорий Лирсан. Эмери, ты сейчас её только больше напугаешь!

Эмери Уинфред. Я лишь хочу сказать, что перестраховаться не мешало бы.

Григорий Лирсан. Чтобы я окончательно тут со скуки помер?!

Эмери Уинфред. Ладно, оставлю вас двоих наедине. (Обращается к Антуанетте.) Вдруг тебе удастся уговорить этого упрямца. (Выходит из палаты.)

Антуанетта. Отец, может, всё-таки стоит послушать дядю?

Григорий Лирсан. Ты же знаешь, как эти врачи любят перестраховываться. Лучше расскажи, как твои дела?

Антуанетта. Полный завал с организацией благотворительного вечера. В этом году многие отказываются от участия из-за кризиса… Поэтому я хотела уточнить по поводу твоей компании.

Григорий Лирсан. Мы обязательно будем участвовать. Это уже традиция.

Антуанетта. Спасибо, пап.

Григорий Лирсан. Рэкс сказал, вы ходили к доктору, но обследование ничего не выявило.

Антуанетта. Да.

Григорий Лирсан. Главное, что вы оба есть друг у друга.

Раздаётся звонок сотового Антуанетты.

Антуанетта. Прости. Работа зовёт. (Закатывая глаза.) Очередные переговоры.

Григорий Лирсан (улыбаясь). Не переживай.

Антуанетта. Если тебе что-нибудь понадобится, то ты сразу сообщай. Договорились?

Григорий Лирсан. Спасибо тебе, родная.

Антуанетта (целуя отца в щёку). Люблю тебя.

Григорий Лирсан. Я тоже тебя люблю.

Антуанетта выходит из палаты.

Грег смотрит на часы, а после начинает быстро разворачивать завёрнутые рукава рубашки и застёгивать пуговицы на манжетах. Направляется к висящему на вешалке пиджаку.

Входит Ив.

Ив. Вижу, вы уже всё спланировали?

Грег замирает и оборачивается на голос Ив. От его взгляда не ускользают красивые туфли, платье, виднеющееся из-под плаща, макияж на лице и решительность в её взгляде, который она ни на секунду от него не отрывает. Он заинтригован.

Григорий Лирсан. Вам не понравилась опера?

Ив (подходит к шахматной доске). Отец часто говорил, что при игре в шахматы необходимо постараться увидеть всю партию целиком.

Григорий Лирсан. Верно. Однако каждая партия – это одновременно и внутренняя борьба с самим собой. Полагаю, ваш шахматный дебют почти удался.

Ив. О чём вы?

Григорий Лирсан. Эти шахматы не принадлежали вашему отцу… Но не расстраивайтесь, ситуации, когда выигрыш достигается ещё в дебюте, весьма редки.

Ив. Вы ведь понимаете, что я вас не выпишу.

Григорий Лирсан. Насколько я понимаю, не вы принимаете окончательное решение.

Ив. Но я могу на него повлиять.

Григорий Лирсан. Уверен, что дома мне будет лучше.

Ив. Среди вещей, которые вам будут постоянно напоминать о том, кого вы так упорно пытаетесь забыть?

Григорий Лирсан (с раздражением в голосе). В вас сейчас говорит доктор или результат вашего личного опыта?

Ив. Вы же сами сказали, что мне это знакомо.

Григорий Лирсан. Но я не ваш отец.

Ив (раздражённо). Да, вы не мой отец. В отличие от вас он был смертельно болен.

Григорий Лирсан. Именно поэтому я не прошу вас о помощи! Я тот, кого спасать не надо.

Ив. И как долго вы намерены себя вести так, словно ничего не происходит и вам никто не нужен?

Григорий Лирсан. А вы?

Ив вопросительно смотрит на Грега.

Григорий Лирсан. Вы сами сказали, ваш отец был сильно болен, к тому же он был врачом… И когда пришло время… Он ведь именно вас попросил ему помочь.

Все мышцы на лице Ив напряжены.

Григорий Лирсан. Что было крайне жестоко с его стороны…

Возникает напряжённая пауза.

Ив. Наконец докопались до истины… Вам стало легче?!

Григорий Лирсан. Я лишь хотел…

Ив. Как же вы боитесь! Я иду к Эмери.