Книги автора: Ярослав Астахов

Согласно учению Сведенборга, известного книгами «Тайны неба» и «Гиперборейский Дедал», все ангелы когда-то были людьми. Но гиперборейское богословие утверждает, что побывали людьми не все ангелы — однако когда-то ангелами были все люди! Авторский сборник стихов Ярослава Астахова посвящен границе меж человеком и ангелом и… преодолению сей границы. Автор просит воспринимать вошедшие в этот сборник стихотворения как бы главами книги, последовательно развертывающей сюжет.

…Однако подались мои люди не вперед вовсе. А в противоположную от берега сторону под защиту леса. И ощетинились оружием своим… этак исподволь. И взглядами, на меня устремленными, сделались подобны помянутому мной волку. Да мы скорей посечем тебя сейчас на куски, чем сунемся в это чёрт-его-знает-что-за-бучило-гибельное!! А может, порешить-то тебя нам как раз и нужно? Вот принесем тебя в жертву… ЭТОМУ — и тогда оно, глядишь, нас не тронет. Вот что я читал в их глазах!..

Настоящее богословие — это поэзия духа. Настоящая поэзия — это богословие сердца. Возможно, никогда еще богословие и поэзия не тяготели к взаимопроникновенью столь полному, как на страницах этого необыкновенного сборника «Иордань времени», в котором представлены стихи Ярослава Астахова на десять первых Речений Христа из апокрифического Евангелия от Фомы, а также стихотворное переложение первых глав канонического Евангелия от Иоанна.

Стих истинный подобен молитве. Поэт, как и молящийся, обращен к Богу. Взысканием Его единятся души. Поэтому прихожане молятся не только дома, но и во храме; поэты не только пишут, но и публикуют свои стихи. Чистосердечное слово добрых людей не останется без ответа. Бог дал нам силу молитвы и красоту стиха. В людях никогда не умрут сии красота и сила. Есть еще меж скрежетов столетья Колокол молитвенных сердец. От его глагола блекнут плети — Чует межвременье свой конец!

«…Вдруг вижу боковым зрением: посреди ковылей стоит… БАШНЯ. Пустыни вот посреди… Уродливая. Железная. Одинокая. Страшная. Какой-то вообще непохожей ни на что, мной виденное, конструкции. Как палец невообразимого гиганта в латной перчатке, ушедшего в землю и… попавшего пальцем в небо. И с ней происходит что-то. Не с первой микросекунды осознаю: хлещет вода из башни! От горловины ржавой, которая наверху. Из горизонтального короткого широкого патрубка — целая Ниагара…»

Он убил человека. Точнее — бога. Он оставил в камере смертников записку, поясняющую, почему совершил такое. Невероятный мотив страшнее, чем само преступление.